Государство в 9 измерениях

Государство есть доверие. Государство есть доверие одних людей другим. Государство есть доверие одних людей другим наказывать за нарушение всеобщих правил. Доверие основано на всеобщем согласии, которое может быть активным и пассивным, явным и неявным. Но это всегда доверие. “Если ты не можешь нас защитить, зачем же ты нас завоёвываешь”. Государство в то же время основано на том обстоятельстве, что среди людей есть те, кто не станет соблюдать всеобщие правила, каков бы ни был их источник. Государство есть попытка подавить безудержный эгоизм некоторых.
Злодеи могут лишить других всех благ, которые важны для людей. Поэтому представители всех мировоззрений заинтересованы в организации защиты от них. Но ужасный недостаток такой защиты в том, что сами защитники могут стать главными злодеями, от которых уже никак не защититься. Они могут предать тех, кто им доверился. Из-за этого сама необходимость государства подвергается сомнению или отрицанию. Если государство есть доверие, то весь вопрос в том, кому можно доверять.
Господствующие ныне представления о государстве основаны на иллюзии, будто никакое доверие не нужно, будто подвластные могут надёжно контролировать властителей. Через выборы, через бунты, через самодеятельные институты надзора, через столкновение властителей друг с другом, через новейшие средства наблюдения и распространения информации и проч. Если это так, то всё равно, какие идеи в головах у властителей. Но это не так. Возможности подвластных всегда меньше возможностей властителей. Если подвластные могут наблюдать за властителями, то властители ещё легче могут обманывать наблюдающих. Если подвластные могут сталкивать властителей, то властители ещё легче могут сталкивать друг с другом подвластных. Если подвластные могут бунтовать, то властители ещё легче могут организовывать бунты в своих интересах. И так далее и тому подобное.
Поэтому доверие по-прежнему важно. Заблуждаясь насчёт того, что вы владеете ситуацией, вы как раз и упускаете остатки контроля. Быть может, вами давно правят какие-нибудь нигилисты, которые только и думают, как бы вам навредить. А вы всё думаете, что это неважно, так как вы якобы полностью контролируете этих людей. Верования властителей — последний рубеж контроля. Ничего сильнее этого не придумано и вряд ли будет.
Кому же можно доверять, кого пускать в касту наказывающих?
Вы доверяете прежде всего тем, кто разделяет ту же иерархию ценностей, что и вы. Ведь другие в любой момент могут пренебречь тем, что важно для вас, ради того, что важно для них. Но в вопросах власти надо ещё быть уверенным, что властитель не склонится перед соблазнами и угрозами злодеев. Спросите себя, устоите ли вы с вашими убеждениями перед этими соблазнами и этими угрозами. Если нет, то и ваши единомышленники не устоят.
Если вы, например, гедонист, то склонны доверять таким же гедонистам. Для них, как и для вас, на первом месте удовольствие. Вы понимаете друг друга, вы друг для друга стратегически предсказуемы. Не-гедонистов, способных пренебречь удовольствиями, вы не вполне понимаете и побаиваетесь. Но в то ж время вы понимаете, что вас и ваших единомышленников легко соблазнить удовольствиями и легко запугать лишением удовольствий. Подобным соблазнам и угрозам вам нечего противопоставить, ведь удовольствия для вас самое главное. Зная это, вы понимаете, что ни вам, ни вашим единомышленникам нельзя доверять наказание за несоблюдение всеобщих правил и всё с этим связанное. Правление инакомыслящих вам не нравится, но и правление своих вас не устроит. Остаётся анархия, но тогда мир рискует стать хаотичным, и любой случайный злодей сможет лишить вас ваших удовольствий. Государство нужно вам как гедонисту, но оно не может опираться на гедонистов.
Подобное рассуждение имеет силу также для тех, кто главным в жизни почитает самосохранение, познание и, как ни странно, саму власть (контроль). Фигура циничного политикана, попирающего любые принципы и предающего всякое доверие ради власти, стала одним из самых популярных образов в мировой культуре. Вот почему материализм ни в какой форме никогда не сможет стать стабильной основой государства. Циничный политикан — тот же учёный-материалист, только отбросивший дурацкое любопытство.
Несколько сложнее дело обстоит с теми, кто главным в жизни считает симпатии окружающих. Да, их сравнительно легко улестить или запугать. Но они зависимы прежде всего от мнения общества, а это один из важнейших инструментов контроля подвластных над властителями. Такой властитель будет ревностно прислушиваться к тому, “что люди подумают”. К сожалению, мнением общества можно манипулировать, его можно обмануть, поэтому властителями в подобных условиях становятся выдающиеся лицемеры. Но в целом такое государство возможно.
У тех, кто выше всего ставит свободу от зависимостей, другая слабость. Если человек искренне и последовательно стремится к этой цели, его ничем не купишь и не запугаешь. Но такой человек непременно оставит и наказующую власть, всецело посвятив себя освобождению. Положение властителя с этой точки зрения крайне уязвимо, он находится под непрерывным давлением со всех сторон. Да и сама власть легко может превратиться в сильнейшую зависимость. Поэтому властителем может стать человек, который сочувствует идее освобождения от зависимостей, видит в ней общественную пользу или, скажем, должную быть чтимой веру предков, но который не руководствуется ею как предельным основанием в принятии своих решений. Если изначально на месте такого властителя оказывается традиционалист, служащий роду, то затем это может быть и гедонист, и вообще кто угодно.
Остаются три конечных цели человека — благоденствие рода, деятельная любовь (самореализация) и достоинство — которые одновременно есть величайшие государственные идеи в истории.
С точки зрения благоденствия рода государство должно быть родовым и наказание за преступление можно доверять только тем, кого вы считаете себе родными, кто считает себе родным вас и кто преданно служит роду, не отделяя свою личную судьбу от родовой. Чтобы выйти за пределы клана или племени, надо расширить круг родства, то есть буквально породниться с другими кланами и племенами. Так можно построить великую империю, охватывающую сотни миллионов людей. Но если вы не входите в родовой круг или не считаете род высшей ценностью, вам придётся терпеть над собой власть людей, заботящихся прежде всего о своём роде. В случае давления эти люди вряд ли предадут свою родню, но они легко могут попрать ваши интересы, коль скоро те отличаются от интересов господствующего рода.
С точки зрения достоинства государство должно заботиться о том, чтобы не было идолопоклонства ни в какой форме, оно должно разрушать все идолы и строго наказывать даже намёк на поклонение кому-либо, помимо Всесовершенства. Единобожники достаточно стойки, когда их явно склоняют к идолопоклонству, но в то же время они крайне недружелюбны ко всем, кто не разделяет их идеи. Они могут какое-то время терпеть инакомыслие, но недружелюбие будет время от времени проявляться в резких формах и в конечном итоге возьмёт своё. Кроме того, достоинство как несуетливость зачастую оборачивается халатностью, пренебрежением обязанностями правителя. А отсюда недалеко и до прямых произвола и предательства, которые далеко не всегда легко истолковать как идолопоклонство.
С точки зрения деятельной любви задача государства — помогать людям помогать друг другу. Выполнение этой задачи может пониматься как максималистски, из чего следует тоталитарное государство, где чиновники лезут во всё, включая воспитание детей и личную гигиену подвластных, так и минималистски, из чего следует либертарианское государство, где чиновники, как “ночные сторожа”, являются лишь тогда, когда подвластные явно мешают друг другу жить и работать. Правители, которые превыше всего ценят самореализацию, сами довольно деятельны и притом могут быть довольно открыты к различным формам помощи человека человеку, в том числе связанным с другими воззрениями. То есть они терпимы и заботятся о всеобщей пользе. Но по той же причине их легко можно вовлечь в сомнительные предприятия, противоречащие здоровью, просвещению, взаимоуважению, достоинству подвластных, их свободе от зависимостей и проч.
Таким образом, ни одно экзистенциально монотонное государство не удовлетворительно. Это так даже для обществ, полностью состоящих из единомышленников, что же говорить о разнородных, политональных обществах, каковые только и существуют в действительности. Неудовлетворительным является и атональное государство, построенное на игнорировании конечных целей властителей. Полностью удовлетворительным может быть только политональное, комплементаристское государство, в котором, с одной стороны, властители не пренебрегают ни одной из высших ценностей подвластных, а с другой, все эти ценности работают как предохранители от предательства. Такое государство вероятнее всего будет устроено как гетерархия.
Social Share Toolbar

Комментарии запрещены.